Франсуа Рабле (Francois Rabelais) родился в 1494г. в окрестностях Шинона в Турени в семье судебного чиновника.

Около 1511 – Рабле поступает во францисканский монастырь в Пуату. Эти монастыри в ту пору остаются в стороне от гуманистических устремлений и даже изучение греческого считают уступкой ереси, поэтому изучение Рабле латыни и греческого навлекают на него недовольство монастырского начальства.

525 – симпатизировавший гуманизму епископ Жофруа д'Эстиссак из ближайшего бенедиктинского аббатства Мальезе берёт Рабле к себе секретарём.

537-1530 – покинув Пуату, видимо, не вполне легально, живёт в Париже.

530 – оставаясь в духовном звании, Рабле появляется в известной медицинской школе в Монпелье и уже через шесть недель готов держать экзамены на бакалавра – несомненно, что медициной он занимался и прежде.

531 – становится врачом городской больницы в Лионе. В это время Рабле становится известен как врач, знаток современной и античной медицины, комментатор отца греческой медицины Гиппократа и римского учёного Галена, автор научных работ.

532 – Рабле публикует роман «Страшные и ужасающие деяния и подвиги достославного Пантагрюэля» (Horribles et espouantables faicts et prouesses du tres renomme Pantagruel), основанный на одной из многочисленных народных переделках средневековых романов о деяниях великанов и всевозможных чудесах «великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа» (автор неизвестен).

533 – издаёт «Пантагрюэлево предсказание» (Pantagrueline prognostication) – издевательскую пародию на прорицания астрологов, использующих страхи и суеверия людей в смутные времена.
В этом же году в качестве личного врача парижского епископа посещает Италию, где знакомится с римскими древностями и восточной медициной.

1534 – ободрённый успехом первой книги, Рабле выпускает «Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля», отодвинувшую первую книгу на второе место и ставшую началом цикла.

1535 – совершает второе путешествие в Италию.

537 – Рабле получает докторскую степень.
Состоя на службе у короля Франциска I и разъезжая по Южной Франции, Рабле занимается врачебной практикой.

546 – появляется «Третья книга» (Tiers Livre). Двенадцать лет, отделяющих её от первых двух, отмечены переменами в религиозной политике Франциска I – репрессиями против сторонников Реформации и учёных-гуманистов. Теологи Сорбонны добиваются запрещения «грешных» книг Рабле. «Третью книгу» всё же удаётся издать благодаря полученной от короля привилегии (в 1547г. она вновь осуждается богословским факультетом Парижского университета).
В этом же году, гонимый католическими фанатиками, Рабле покидает Французское королевство и зарабатывает себе на жизнь ремеслом медика в Меце. По-видимому, последнее десятилетие своей жизни выполняет и дипломатические поручения, и задания более опасного и деликатного свойства.

548 – выходит «Четвёртая книга» (Quart Livre).
В этом же году Рабле в качестве личного врача кардинала Жака Дю Белле совершает очередное путешествие в Италию.

551 – получает два церковных прихода (один из них Медонский), но обязанностей священника не исполняет.

552 – выходит переделанная «Четвёртая книга».

553 – Рабле умирает в Париже. О месте его захоронения ничего нельзя сказать точно. Традиционно считается, что он погребён на кладбище собора св.Павла в Париже.

562 – спустя девять лет после смерти «медонского кюре» выходит первая часть «Пятой книги» – «Звучащий остров».

564 – выходит полный текст «Пятой книги». Предполагается, что книга представляет собой черновик Рабле, подготовленный к изданию его друзьями и учениками.
Источники пятитомного романа, составляющего своеобразную энциклопедию французского Ренессанса, кроются в народной смеховой культуре средневековья, в карнавальных празднествах, отменяющих на время сословные привилегии, религиозные запреты и общественные нормы, в фамильярной площадной шутке, в уличной речи, не чуждой грубости и даже ругательств.

«Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля»

Свою книгу "Гаргантюа и Пантагрюэль" Рабле писал более двадцати  лет,  издавая  ее  частями.  Она отразила эволюцию гуманистической мысли, иллюзии и разочарования благородных поборников просвещения народа, их надежды и мечты, победы и поражения. Перед вами проходит вся история французского гуманизма первой  половины  века  во всей его славе, во всем его величии.

В  прологе  он  презрительно  бранит  церковников.  Они   скрывают   от человечества солнце, свет правды, мудрости жизни: "Вон отсюда, собаки! Пошли прочь, не мозольте мне глаза,  капюшонники  чертовы!..  А  ну  проваливайте, святоши! Убирайтесь, ханжи!"
В первых двух книгах  (1532-1534  гг.)  Рабле  молод,  как  молодо  все гуманистическое движение во Франции. Все в них звучит  мажорно.  Здесь  ясны небеса. Здесь короли-великаны легко и свободно расправляются с врагами всего человечества. Здесь над всем доминирует вера в победу разумного и доброго  в жизни людей.

Читая книгу Рабле страницу за страницей, мы ощущаем в  себе  нарастание какого-то непонятного  нам  чувства  трагизма.  Часто  нам  уже  не  хочется смеяться. Аллегории становятся мрачными,  шутки  страшными.  В  первых  двух книгах - мир широк. Солнце лучами своими гонит тьму. Нам весело и  вольготно с добрыми великанами. Мы уверенно шагаем вместе с ними по земле и верим, что победим  всякое  зло.  Но  это  чувство  уверенности  постепенно   исчезает. Возникают сомнения.  Мы  начинаем  уже  идти  осторожнее,  оглядываться  по сторонам: не подстерегает ли нас беда.  Может  быть,  изменился  сам  Рабле, отказался от своих идей, взглядов, идеалов? - Нет. Мир идей  его  неизменен. Только, пожалуй, тускнела вера в победу, что-то утрачивалось в бьющем  через
край оптимизме. И не его в том вина. Около  двенадцати  лет  отделяют  год  издания  Третьей  книги   романа "Гаргантюа и Пантагрюэль" (1546) от времени выхода первых. Многое изменилось во Франции за  эти  годы.  В  середине  тридцатых  годов  началась  жестокая расправа католической церкви с еретиками.

В Третьей книге на авансцену выходит Панург. Он  шут  и  насмешник.  Он озорник и, прямо надо сказать, большой негодник. И вместе с тем по-своему он великий мудрец. Панург, брат Жан, Эпистемон, Понократ и другие лица,  окружающие  юного принца Пантагрюэля,  составляют  веселую  группу  беззаботных  гуляк,  часто философов, бросающих ненароком,  походя  остроумные замечания,  причудливые фразы, рассчитанные будто на смех, за которыми открываются  неоглядные дали мысли.  Что-то  есть  во  всей  этой  компании  от  "фальстафовского  фона", шекспировской комедии. Шекспир вряд  ли  читал  роман  Рабле.  О  каком-либо заимствовании, конечно, не может быть и речи. Но английский  принц  Генри  и французский принц Пантагрюэль с их окружением очень напоминают  друг  друга.

Шекспира от Рабле отделял не только пролив Ла-Манш, но и  время  -  полвека. Однако вскормлены они были одними и теми же идеями. Рабле нисколько не  хочет  реабилитировать  в глазах читателя своего Панурга. Панург, конечно, умен, образован. Его память - целый арсенал самых разнообразных знаний. Но он и труслив. Он с веселым бахвальством признается, что "не боится ничего, кроме опасности".В затейливых арабесках анекдотических исканий Панурга, его встречах  и беседах с философами, богословами,  тутами  и  колдуньями  перед  читателем предстают любопытные  лики  средневековой Франции.  В  легких,   шутливых, остроумных диалогах, анекдотах, иногда заимствованных из фабльо, в  бытовых зарисовках раскрывается материальная и духовная жизнь французского  общества той поры
Четвертая книга "Гаргантюа и Пантагрюэля" - последняя  книга,  вышедшая при жизни автора. Она была опубликована через шесть  лет  после  напечатания третьей. Рабле умер, не успев  закончить
и  издать  Пятую  книгу  "Гаргантюа и Пантагрюэля". В 1562  году была  издана  часть  ее  под названием  "Остров Звонкий", содержащая шестнадцать глав, и лишь позднее (в  1564  году)  книга была  издана  полностью.  В  Парижской  национальной   библиотеке   хранится рукописный текст Пятой книги, относящийся  к  XVI  столетию.

 Гюстав Доре. Ветряной остров. 1854

Книгу Рабле нельзя просто прочитать, ее нужно читать, и  не  один  раз, вдумываться, входить  в интимный  мир  автора.  Она  подобна  симфонической музыке. Чем больше ее слушаешь, тем больше она говорит уму и сердцу. Кстати, Рабле, пожалуй, первый из прозаиков Франции обратил внимание на  музыкальную сторону слова. Слово его поет.  В  звуке  скрыт  особый  смысл.  Здесь  тоже головоломка, загадка. Брат  Жан  называет  свое  идеальное  "государство"  - Телем. Пантагрюэль и его спутники отправляются в дальнее плавание на корабле "Таламега". Что это, случайное звуковое сходство? У  Рабле  все  с  умыслом. Шутники-то едут искать "желанного",  искать  счастья,  идеального  общества, свободного  от пороков  и  зла.  И  возглавляет  этот   поход   Пантагрюэль ("Всежаждущий"), жаждущий  знаний (ведь  только  разум  и  знания  приведут человечество в мир счастья, по  идее  гуманистов),  и Божественная  Бутылка скажет: "Тринк" - звукоподражание. Ударьте палочкой по стеклянной посуде, вы услышите этот звук. Но вместе с тем это значит и "пей!". И жрица растолкует: пей знание, мудрость, силу.

С Пантагрюэлем и  его  спутниками  беседует  Энтелехия.  В  переводе  с греческого - значит "Совершенство". Кто это?  Женщина?  -  Нет,  философский термин. Юная красавица (ей ведь всего только тысяча восемьсот лет,  как  раз столько, сколько отделяет век Рабле от века Аристотеля) питается антитезами, категориями, абстракциями и ничем другим. Рабле  осмеивает  увлечение  своих
современников  идеалистическим  суемудрием.   Но   этим   не   исчерпывается аллегория. Нужен целый трактат, чтобы  рассказать  современному  читателю  о всех гранях его многообъемной символики.

Рабле воевал со средневековьем, пользуясь его  же  оружием.  Гротескные символы  Рабле напоминают  подчас  особый  вид   орнамента   со   странными диковинными  переходами  одного  вида  животных  в  другой,  с   причудливым сочетанием несообразностей.
Создатель "Гаргантюа и Пантагрюэля" поистине может почитаться одним  из основателей французского  литературного  языка.  Сенеан,  автор  двухтомного исследования "Язык Рабле", пишет: "Иностранные обороты, классические  языки, языки Возрождения, французский язык всех времен и всех провинций - все здесь нашло свое место и свою форму, нигде  не  производя  впечатления  какой-либо несвязности или несоответствия. Это всегда язык самого Рабле".

Рабле любил само слово. В нем жил и писатель  и  лингвист.  Иногда  он, увлекаясь, забывал о том, что, собственно, хотел сказать. Слово уводило  его в сторону, он любовался им. Оно сверкало, звенело,  открывалось  умственному взору  все  новыми  и  новыми  сторонами.  Анатоль  Франс восхищался   этой влюбленностью писателя в слово: "Он пишет играючи, словно  забавы  ради.  Он любит, он боготворит слова. До чего же чудесно наблюдать, как он  нанизывает их одно на другое! Он не может, не в силах остановиться".

Мы встретились в произведении Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» с резко выраженными преувеличениями, гиперболами . Такие резкие преувеличения свойственны и образам тела и телесной жизни. Свойственны они и другим образам романа. Но ярче всего они все же выражены в образах тела и в образах еды.

Преувеличение, гиперболизм, чрезмерность, избыток являются, по общему признанию, одним из самых основных признаков гротескного  стиля.

Гипербола	Гротеск
1. Перечень всевозможных предметов: сколько съедено, чем вытирал нос… 2. Жан так “отбарабанивал” обедни, что монахи не успеют лба перекрестить, а служба кончилась. 3. Так тузил грабителей, что валил их толпами. 4. Кобыла величиной в 6 слонов, с пальцами на ногах и большим рогом сзади.	1. Мэтр Янус и его помощники поклялись, что не станут ни мыться, ни сморкаться, пока не получат обещанной награды. Так они и до сих пор ходят грязными и сопливыми. 2. Застрявшие в зубах Гаргантюа паломники решили, что они попали в какое-то подземелье.

Гротескное тело –  становящееся тело. Оно никогда не готово, не завершено: оно всегда строится, творится и само строит и творит другое тело; кроме того, тело это поглощает мир и само поглощается миром (напомним гротескный образ тела в эпизоде рождения Гаргантюа и праздника убоя скота). Поэтому самую существенную роль в гротескном теле играют те его части, те места, где оно перерастает себя, выходит за собственные пределы, зачинает новое (второе) тело: чрево и фалл. Им принадлежит ведущая роль в гротескном образе тела; именно они подвергаются преимущественному положительному преувеличению –  гиперболизации; они могут даже отделяться от тела, вести самостоятельную жизнь, так как они заслоняют собой остальное тело как нечто второстепенное (обособиться от тела может отчасти и нос). Следующую по значению роль после живота играет в гротескном теле рот, куда входит поглощаемый мир. 

 Гаргантюа. Иллюстрация Оноре Домье. XIX век

Ведь все эти выпуклости и отверстия характеризуются тем, что именно в них преодолеваются границы между двумя телами и между телом и миром, происходит их взаимообмен и взаимоориентация. Поэтому и основные события в жизни гротескного тела, акты телесной драмы – еда, питье, беременность, роды, рост, старость, болезни, смерть, растерзание, разъятие на части, поглощение другим телом – совершаются на границах тела и мира или на границах старого и нового тела; во всех этих событиях телесной драмы начало и конец жизни неразрывно между собою сплетены.

Эта иллюстрация посвящена посещению Пантагрюэлем острова Гастер. Гастер - означает желудок. Именно желудок правит миром, двигает человечество по пути прогресса, - считал Рабле. Желание покушать - естественное человеческое желание - заставляет людей изобретать хитроумные механизмы, разводить скот, выращивать невиданные плоды, ездить по миру, исследовать то, что может принести корм, стать источником новых видов пищи. Жители острова носят изображение божества - Обжорки, кормят его, поклоняются ему.

 

Эта иллюстрация - о родителях Гаргантюа. Образцом для «Гаргантюа» послужила народная книга под тем же заглавием, рисовавшая в карикатурном виде отживший мир рыцарских подвигов, романтических гигантов и волшебников.

 

Проблемы безграмотных медиков были актуальны и в 16 веке. Бедный Гаргантюа заболел, а средневековые лекари принялись его лечить. Причина болезни тоже как всегда актуальна: обжорство. Рабле с упоением описывает и перечисляет все, что проглотил великан Гаргантюа.

Еще один вечный образ - Болтун, трепло, в трепе которого можно увязнуть, как в паутине.

 

 

Почты и Интернета тогда не было, поэтому письмо с сообщением об очередной победе можно было послать только голубиной почтой.
Рабле сыграл огромную роль в истории общественной  мысли  Франции.  Уже современники его видели в нем выдающееся явление своего века. Имя его  стало популярным в народе, с ним связывали различные  легенды  и  антиклерикальные анекдоты.
Рабле  незримо  присутствует   во   всех   значительных   произведениях французской литературы последних  четырех  столетий.  "Рабле  -  наш  общий учитель", - признавался  Бальзак.  В несравненных  по  мастерству  "Озорных рассказах" он шел  от  своего  "достойного  соотечественника,  вечной  славы Турени - Франсуа Рабле".


При составлении этого материала использовались:
1.    С.Артамонов. Франсуа Рабле и его роман
2.    Онлайн энциклопедия Википедия;
3.    Онлайн энциклопедия Кругосвет;
4.    www.liveinternet.ru/showjournal.
5.    AudioBooks.com.ua
6.    Бычков М.Н. Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль М., Художественная литература, 1966
7.    http://www.philosophy.ru/library/bahtin/rable.html

 

<-Назад    Вперёд->