Утопия и историческая реальность

Если гуманисты и были утопистами, то достаточно умеренными и осмотрительными. Гуманистическая утопия была принята к постепенному практическому исполнению — через образование, воспитание. Однако как только действительность оказывалась невосприимчивой к идеям, их предлагалось осуществлять с усилием и даже силой. Не об этом ли свидетельствует программа Н. Макиавелли, по поводу чьей теории политической деятельности также произносят слово, «утопия».
Вероятно, Макиавелли приходилось «заглушать в себе» и сомнения относительно соответствия его «утопии» идеалу гуманистической личности, наделенной нравственным достоинством.
Никколо Макиавелли. Портрет работы Санти ди Тито.
Однако Макиавелли не поставил точку в развитии гуманистической мысли. Его «Государь», написанный в 1513 г., но опубликованный лишь двадцать лет спустя, не мог быть известен Т. Мору, когда он писал «Историю Ричарда III», видимо, приступив к ней спустя несколько месяцев после трактата Макиавелли. Положительная часть политической программы будет написана Мором в другой книге — не о государе, а о государстве на острове Утопия с верой в то, что закон и право, а не сила отдельной личности могут обеспечить благоденствие.
Одновременно с тем, как Мор развенчивает правителя-злодея и в экспериментальном удалении располагает свой идеальный проект, его друг Эразм Роттердамский убеждает, что гуманистическая утопия не вовсе чужда современной Европе, позволяющей надеяться на всеобщее христианское единение. Обещанный и долгожданный золотой век гуманизма так и не наступил. Те, на кого Эразм возлагал надежды в качестве его покровителей, остались непримиримыми врагами. Европейский мир мало походил на идеальную часть утопии Мора. Сам Мор заплатил жизнью, попытавшись отстоять гуманистический принцип свободы воли не в философском трактате, а в реальном столкновении с одним из современных государей — Генрихом VIII, чье своеволие сделало его реформатором английской церкви. Эразм Роттердамский, потрясенный казнью друга, пережил его всего лишь на один год.
Эразм Роттердамский
Помимо политической утопии — всемирной империи, Карл V воплощал еще одну — нравственную — утопию рыцарской чести. Карл Габсбург убежденно считал себя наследником Карла Великого и защитником католического мира (что не помешало ему учинить разгром Рима в 1527 г.). Он вырос и был воспитан в том духе, который царил при Бургундском дворе, еще хранившем память о его деде Карле Смелом.
Если видеть в Макиавелли одного из утопистов, то нужно признать, что его программа включала не только идеальную часть, но и подсказывала механизм для ее осуществления: реалистические средства оправдывались благородной (ее можно назвать и утопической) целью. Сегодняшние преступления получали прощение ради завтрашнего благополучия.
Но что в таком случае могла противопоставить утопиям и реальности реформированная религия, оказавшаяся наиболее действенной программой, торжествующей именно в тот момент, когда другие терпели тяжелые неудачи?
При составлении этого материала использовались:
1. Интернет энциклопедия Википедия;
2. История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения. Брагина Володарский Варьяш. 1999
3. Мировая художественная культура. От зарождения до XVII века. (Очерки истории). Львова Е.П., Фомина Н.Н., Некрасова Л.М., Кабкова Е.П. – СПб.: Питер, 2008. – 416с.: ил.
4. Шайтанов И.О. История зарубежной литературы. Эпоха Возрождения: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений: В 2т. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2001. – Т.1. – 208 с.
5. Энциклопедия для детей. Том 15. Всемирная литература. Часть 1. От зарождения словесности до Гете и Шиллера / Глав. ред. М.Д.Аксенова. – М.: Аванта+, 2000. – 672 с.:ил.
<-Назад Вперёд->